ISSN 1818-7447

об авторе

Кристиан Лундберг (Kristian Lundberg, род. в 1966 г.) — шведский поэт и прозаик. Родился и живёт в городе Мальмё. В конце восьмидесятых годов прошлого века был членом поэтической группировки «Мальмелига», из которой в последствии вышли известные поэты и сценаристы самых разных направлений. Автор 22 книг: сборники стихов, 2 романа и книга о поэтике. Публиковал также многочисленные критические статьи о современной литературе в шведских газетах; приостановил занятия критикой в 2006 г. после того, как одна из его рецензий оказалась написана на несуществующую книгу.

Иосиф Трер (настоящая фамилия Дмитриев) родился в 1947 г. в Чувашии. Окончил актерский факультет Ленинградского института театра, музыки и кинематографии, затем режиссёрский факультет ГИТИСа (у Юрия Завадского). Работал в театрах Чувашии,  возглавлял драматический театр в Кокшетау (Казахстан). Лауреат Государственной премии Республики Чувашия имени М.Сеспеля. Публиковал стихи на чувашском языке в республиканской периодике. С 2000 г. занимается переводами поэзии и драматургии с шведского и норвежского языков; перевел поэму Харри Мартинсона «Аниара» (29 песен, совместно с Г. Айги), поэму Кристиана Лундберга «Всё и это счастье из Ничто», пьесу Люкаса Свенссона «Упавшая с Луны», стихи Карла Микаэля Бельмана, Эрика Бергквиста, Ларса Бэкстрёма, Хокана Санделя, Гуннара Вэрнесса, Анны Халльстрём, Пэра Хельге, Тура Ульвена.

Дмитрий Воробьёв родился в 1979 г., живет в Чебоксарах. Кандидат философских наук. Стихи публиковались в журнале «ЛИК» (№4, 2006), в альманахах поэтических фестивалей «Скандинавия — Волга» (2005) и «Скандинавия — Поволжье» (2006), сборниках «Топос» (2004) и «Tric trac» (2005); эссе о Геннадии Айги — в шведском журнале «ARIEL». Опубликовал малотиражные книги стихов «Автопоэзис» (2004), «8 стихотворений» (2005), «Желтые стихи» (2007).

Новая карта русской литературы

Другое наклонение

Роберт Лоуэлл ; Мария Мартысевич ; Кристиан Лундберг

Кристиан Лундберг

Всё и это счастье из ничто Поэма жизнеописания. Четыре отрывка

*


Простое описание поможет войти в поэму.

Укажем место и время, когда било крылами

в нас счастье, и тем самым запомним его.

Дождит. В деревьях — переливы

светло-жёлтого и нежно-красного.

И много дней пройдет, пока дойдёшь до дома.

Над трупами в земле поднимутся травы.

По дому на камнях гуляет ветер.

То в жар, то в холод бросает комнаты.

Ночами думаешь в полудрёме: дом

построен на славу. По окнам бьёт,

срывая задвижки, порывистый ветер.

Слоняюсь с утра пару часов

по временно нашей квартире на Торнгатан,

но не могу обнаружить

границу, разделяющую нас.

Перед глазами дом в Хэршлов,

где мальчики примеряют обличия тех,

кем намерены стать.

Мир и сердце: водим за нос друг друга,

и ничего другого.

Комнаты не дрожат.

Это ты никак не смиришься.

И не хочешь признать, что свет

исходит от ламп в руках усопших.

Нас не ослепить! Вот и ладно,

утро ничем не встревожено.

Гудит во мне нездешнее.

Замер на страже его, как пеликан.

И тонкой струйкой в дождь уходит дым.

Книга наша открыта: август —

да, счастье может быть таким же ясным.

Я всё еще верю в слово,

единственное слово,

что придёт и осветит нас,

как только наполнится светом,

словно бокал, сделанный из темноты,

лишь светом и ничем иным.

Август: день — будто зияние в теле,

продуваемое холодом.

 

 

*


И сегодня Христа представляю

хлебом тяжелым, почерневшим от жажды.

Смерть — не два пальца, на запястье прилегшие.

И не

мышцы спины в напряжении под кожей,

и не лопатки, и не грудь воздымающаяся,

чтоб беспокойство свое задушить.

Да,

всё прошло и всё мимо. Как всё кажется,

так оно и есть. Ты — тот,

кем должен быть. Не буду писать

о том, в чем мы нуждаемся.

Вокруг поля

дымятся, темнота.

Стоит мне повернуться, и ты исчезаешь:

лишь зияние ширится, и густеет мрак.

Всё прояснится, когда некуда будет бежать.

Меняемся, становимся другими.

Лишь мальчик светится, словно башня.

И много дней пройдет, пока дойдешь до дома.

Наступает время исканий:

считай дни и недели августа

и записывай их, как стрелы надежды,

как неизбежное отчаяние, и ты поймёшь,

что ни свободы, ни дома этим не заполучишь.

Он уже здесь. Дверь,

словно спина иль рука.

Было бы просто пришпилить тебя

на бумаги клочок и сказать:

«сегодня ты тоже в раю».

Я нарисовал бы тело твоё,

и лицо, и нервные руки

в непрестанном движении.

Изобразил бы то непостижимое,

куда врастает каждый.

В конце концов, оно и есть

единственно вечное.

Помню: тело твоё, спящее.

Знаю, из всех историй есть выход.

Твоя завершается тем, что комната пуста.

Открытые настежь окна.

 

 

*


Пара дней пройдёт, и я вернусь.

Калитка открыта, вьётся дорожка вдаль,

словно дым.

Мечта о строчке, способной перечеркнуть

все остальные стихи; мечта о карте,

открывающей новые земли

во время скитаний.

Да, пара дней пройдёт,

пока мне удастся вернуться к тому,

кем я должен быть.

Ещё один день — и я уже не ребёнок,

несущийся по полю с распахнутыми глазами,

и не женщина, наклонившаяся,

чтобы завязать ему шнурки.

На мне безупречный костюм ничтожества.

Потрясающе синий.

Единственное, чем я займусь в скором времени,

будет вот что: сидеть, не мигая, тихо,

в окружении музыки.

Мне нравятся эти часы раннего утра,

когда мир ещё чист и понятен.

Стань, чем хочешь, — и я воспарю

кораблём-невидимкой сквозь память,

сквозь надежды, таким же прозрачно-чистым,

как тишина у Гёльдерлина.

Здесь я могу заснуть и проснуться

счастливым, как стихотворная строчка,

и понимающим, кто мы есть:

«стань деревом».

 

 

*


В комнате висят зеркала, повёрнутые к рассвету,

который медленно наполняется людьми.

Небо, улицы, клочки земли

исчезают в разводах дождя.

Я говорю «люди» и думаю о господствующем

над всеми частями тела:

над пишущей рукой,

силой костей и мышц спины,

о том, кто управляет попытками пугливой,

но, тем не менее, всегда огромной надежды.

Ты около нас, словно воздух,

выдыхаемый нами в ночь.

Мальмё. Над Росенгордом беззвёздное небо.

За окном — снег.

Тени светятся, словно язык,

призванный дать имя тому невидимому,

что обладает нами и отделяет от них.

В глаза бьёт лучик солнца.

Семь утра, вторник, октябрь.

Не только мускулы,

но и все прикосновения

принадлежат руке.

Мы живем, ощущая, как

нечто важное

уходит сквозь пальцы.

 

 

Переводчики выражают благодарность за помощь Микаэлю Нюдалю.

Перевод с шведского: Иосиф Трер, Дмитрий Воробьёв