ISSN 1818-7447

об авторе

Дмитрий Пастернак родился в 1972 г. в Донецке. Закончил филологический и юридический факультеты Донецкого университета. Публиковал стихи и прозу в журналах «Родомысл» (Донецк), «Дикое Поле» (Донецк), «Соты» (Киев), «Арион» (Москва), «Грани» (США), в книге донецкой прозы «Enter» (2001), антологии «Освобожденный Улисс» (2004). Автор двух поэтических сборников: «Винни-Пух и другие» (Донецк, 2002) и «Эпизоды частной жизни» (Одесса, 2007). С 2002 года живет в Киеве.

Новая литературная карта России

Само предлежащее

Полина Барскова ; Анастасия Афанасьева ; Маргарита Меклина ; Тамара Ветрова ; Артём Верле ; Виктор Шепелев ; Дмитрий Пастернак ; Юлия Грекова ; Дмитрий Дерепа ; Юрий Годованец ; Станислав Снытко ; Андрей Иванов ; Дмитрий Веденяпин ; Михаил Бараш

Дмитрий Пастернак

И прочая божья тварь

* * *

мы копали с отцом картошку,

мы вонзали лопаты, как в ближнем бою

и глыбы были —

шмат черного сала,

извлеченные на поверхность

они становились биологией —

разбегались в разные стороны

жуки землеройки

и прочая божья тварь.

я держал куст,

собрав стебли в пучок, отец копал —

и картошка появлялась из-под земли замедленным взрывом

и клубни висели на корнях,

как яблоки на древе познания.

твердость и молчаливость земли

постепенно нас заполняла,

капал пот мы копали,

из земли извлекая живое и неживое.

над нами летали самолеты

(рядом аэропорт союзного значения,

самолеты взлетали и шли на посадку

через наш огород),

у отца синяя лётная гимнастерка —

летчик, всю жизнь прокопавшийся в земле:

в будни — в шахте,

в выходные — картошка.

и как это все бестолково —

бестолковый трудяга,

если так позволительно

говорить об отце

* * *

не успели покрыть крышу детского садика

а теперь зарядили дожди

строители пытаются растопить смолу раскатать рубероид

но дождь усиливается им приходится спуститься под крышу

нужно было вкалывать и по воскресеньям ворчит прораб

сам ты вкалывай по воскресеньям огрызаются рабочие

ну и мокните

и рабочие мокнут — до трусов до последней нитки

души их истончаются

становятся тоньше вощеной бумаги

их дети сидят в нетопленых квартирах и начинают болеть

у деток начинается жар:

папа папа разве ты не читал Достоевского

там где о слезинке ребенка и царстве Божьем

что же ты папка крышу-то вовремя не покрыл

жёны от них уходят

не в силах смириться с потоками воды

вечным дождем

рабочие не успевшие покрыть крышу

остаются одни

чередой происходят катастрофы и природные катаклизмы

мир стремительно катится к концу

кройте крышу кройте крышу

раздаются призывы

разогревайте смолу раскатывайте рубероид насыпайте утеплитель

поздно поздно

глобальное обледенение

рубероид стал ломким как древний папирус

огонь развести невозможно

смола примерзла к земле

вот уже виден огненный шар

шар приближается

вот он

вот он

к вопросу о литературной ситуации в провинциальном городе: донецк, украина

…для своего времени мы стали классиками

для своего города мы стали классиками

мы сидим в кафешке на Крытом

споря об Уэльбеке глазами шаря под

юбками первокурсниц

эта громкая музыка нас достала

время от времени встаем идем в туалет

по пути сталкиваясь с одной из студенток

и прикосновение руки или груди

бросает нас в дрожь

возвращаясь за столик мы хороним уэльбека

и переходим к укрсучлиту попутно задаваясь вопросом

что там пишут поэты в России

сами-то мы давно ничего

а те книжки что написали

уже нигде не достать

но мы — классика

мы соответствуем этому кафе

столам с липкой клеенкой

туалету с неисправным бачком

писюхам за соседним столом

с любопытством и удивлением

прислушивающимся к нашим спорам

— вот крейзи!

дешевому пиву и чипсам

тусклому свету сквозь пыльные окна

отсутствию горячей воды и новых журналов

всему этому мы еще как соответствуем!

онанисты и импотенты —

мы все-таки есть

мы держимся друг за друга

боясь умереть

боясь потерять мобильный

в котором по алфавиту друзья

каждый раз обещая к следующей пятнице —

по роману или хотя бы рассказу

и я верю — напишем

ведь пятница

все ближе и ближе