время мира
материя вошла во время
оттуда возникло всё
взрыв кожи
устройство гортани
состояния земли
*
затем всё различилось
и стало прежним
но стало расколото
на запад и восток
и так появился связанный мир
и дрожал станок языка
когда к нему вышли оттуда
ангелы кожи
*
они видели как
время мира дочерпывает
из расщелины кипяток
для выживших
*
темное масло мертвых
стон трубопровода
в недрах и гул
военных созданий
одни едят
хорошо
а другие
смотрят
как
на границах другого ума
восстание
вырождается
*
ослепли животные что лежали
на красной книге субботы
воздух вздулся
над заливом — мелкая черная пыль
ума
взорванный монастырь
*
до монастыря было время
и не было добра и зла
мы были в рейсовом автобусе
она смотрела как
то вырождается
и хотела убить себя
в рейсовом автобусе
*
там где нет добра и зла
и нет ничего что можно сделать
не прикасайся
будь далеко
будь дальше
безопасного прикосновения
без прикосновений
будь далеко
от мира
*
вдалеке от мира
как звери держим свои глаза свои взгляды
далеко от тела
в безопасности
с шести сторон от границ
говорим о границах
разделяем еду
на мертвую и живую
полученную простым путем
от тех что смотрят как мы
низко едим толкаясь
как обнимаемся ночью
в скрытом шатре
*
нас любовь отделила от мира
она же
дала еду и богатство
всем бедным вжатым в мир
вжатым друг в друга
в метро
в постели
в гробах (что вжаты друг в друга
по бедности захоронения)
чем беден наш ум
что мы бьемся о стены
не умея понять
как прекратить это
разделение
сейчас
(*)
ночь
гимн камер
ум приходит в движение
под тяжестью тела
рассудок
ребенок
удар на память
ясное небо над Нью-Йорком.
что здесь ясно?
это схватка
*
сухой старик в ржавой будке
продаёт хот-доги за доллар.
вкусно.
хорошего дня.
*
боюсь, что это может понравиться
показаться слишком красивым:
взрыв кожи
*
ангелы кожи пели так
как будто бы нет никого
среди них кроме них
выживших
*
огромные стручки
странных деревьев
мечутся
вдоль океана
ты улыбаешься
ветер
и я улыбаюсь
ветер
волосы гонит в рот
в моём животе
свёрток времени,
живой, он несет собой прерванный свет
*
взрыв внимания —
и вот мы уже стоим на дне гудзона,
сжимая сухие листья в руках,
хот-доги за доллар…
и город, как подводный экран.
депрессия — это ясность.
*
два мира — сверху, в сияющем зданий стекле
и снизу — с движением, запахами, ангелами гортани и кожи,
путеводителями вжатых в землю, в себя,
с передвижным роялем в сквере и разбитой бутылкой вина на пути,
с пресной слюной от голода и потрепанными книжками за доллар
о мире, который не выбирают, который не ждут,
и о тех, кто не спустится.
*
место
взорванных зонтиков
*
магазин смерти
«эволюция»
от бродвея
слева
в сторону схватки
*
поешь — и увидишь
новое небо над едой
и колонии поют
одновременно
ржавым голосом
стихи из метро о волшебном зеленом горошке
что насытит всех выживших
*
мы улыбаемся
фото:
удар на память
Из «Книги упадка»
IV (приложение: из книг любви)
пожалуйста, открой глаза.
во сне я держу твоё отсутствие.
пусть это будешь ты —
там, за мостом лжецов, на другом берегу
входишь в тяжелую воду,
красный флаг растворяется на тебе, —
накрываешься тёмным.
открой и увидишь
похоронную процессию, где смеются,
в городе, нагретом чёрным солнцем,
с иссечёнными часами на башне,
и, когда будет утро, услышишь,
как здесь нет никого, и разбивается лёд
над забытыми землями
и мы бежим дальше, укрывая ребенка,
обнимая потерю, наши книги упадка
дрожат. это шаббат наступил,
вечный шаббат, начинается мир
в любви, как ты хочешь
(не видишь),
в бездействии.
пожалуйста, открой глаза.
там, за границами дня началось восстание.
я держу книгу, где всё началось, — дыхание.
коханий, починається світ
V
чёрное солнце вместо дневного всходит, иссекая землю, мы ждём
сообщества; исход — мы идём нитями света, без общего, отмыслившись от мест,
мой мобильник почти разряжен, я пишу это, чтобы зафиксировать: край ночи,
словно липкая пена скатывается в уголках глаз.
мы достигли пределов.
никто из любимых не откроет глаза.
никто из выживших не будет прежним.
красные лица в фонтанах нефти… обгоревшие здания…
я знала земли, где от жажды лижут солёную жёлтую землю,
где убивают, не глядя на кровь,
и земли, где сберегают воздух, наслаждаясь бликами солнечных батарей,
пьют прохладное просекко под радужным куполом…
мы достигли пределов.
последние насекомые на разных концах земли опыляют бурый бутон:
ненависть.
мой мобильник почти разряжен, я пишу чтобы зафиксировать: край ночи
другой, с другими, и снова
книга упадка взорвана,
вблизи от огня.
* * *
темнота. её глухой короб. в машине ночи
лежу
на заднем сидении.
это такси?
куда мы едем?
на окраину.
*
всё, что сделали новым, уже забыто.
это фраза. черпак для смысла
из мёртвой воды.
где мои вещи,
если всё почти собрано
*
так-жизнь.
если всё вперёд-время
застыло.
никуда не годится.
только голос из трубы.
такое
детское тело. запахи запахов.
*
лагеря близости
уже скоро
*
всё, что было забыто, через искусство:
вперёд-язык
*
его здесь нет
он давно
из выживших
их язык стучащий
руки
рвущие темноту
*
те стены что строятся на границах внутри
«мы»
их строят
а мы ждём
забыли
она
подходит к стене
*
они не были рядом
не держались за руки
не дышали
не замыслили
мир
ждали его думали по рождению
будет дано
это право
*
нет равных. почему?
это только стук выживших
в нём различаем
это — право?
*
вокруг воды война вокруг воздуха
за воздух
несвободно дышать
не дышать
никак
это стук о стену
о крышку
появимся снова
вода или кровь
*
позвони мне
через время
на окраину
в моём рюкзаке ночь
и я несу её на спине
вперёд всего
в моём горле таблетки
ночи
ум полон слухов о стене
о выживших
*
ткачи
мы ткачи
ткали
эту одежду глухую
для ума иссякшего
в голосе труб
искали
способ забыть
сделали эти объятия
для последнего
стук в лицо
48 
