ISSN 1818-7447

об авторе

Евгения Риц родилась в 1977 году в Нижнем Новгороде. Окончила филологический факультет Нижегородского университета и аспирантуру по специальности «Социальная философия». Стихи публиковались в журналах и альманахах «Нижний Новгород», «Октябрь», «Вавилон» и «Рефлект». Автор книги стихов «Возвращаясь к легкости» (2005). Постоянный участник литературно-художественного сообщества «Полутона».

Страницы на сайтах «Полутона» и «Сетевая словесность»

Само предлежащее

Маргарита Меклина ; Катя Капович ; Владимир Гандельсман ; Ирина Шостаковская ; Наталия Черных ; Владимир Козлов ; Ника Скандиака ; Линор Горалик ; Евгения Риц ; Елена Михайлик ; Артур Пунте ; Александр Бараш ; Олег Юрьев ; Алексей Цветков-младший, Андрей Сен-Сеньков

Евгения Риц

Всерьёз

* * *

По дороге, где новые окна видны,

Протанцуй про меня прямиком.

Я не буду сейчас о тебе и тебе —

Вы упали, и нет никого на трубе,

Разве только какой-то зверок шерстяной

Затухает за тусклой стеной.

* * *

Люди прятались друг от друга во сне,

Словно в салки играли,

В пятнашки: «Возьми, возьми…»

Сонные улицы шли по той стороне стены,

То есть снаружи здания, но изнутри страны.

Люди прятали друг от друга весну,

Каждый при этом думал,

Что он и есть весна,

Леденцы от кашля замораживали десну

И ускользали дальше — совсем в меня.

Так и лицо на локте, и волосы в полспины

Не создавали видимость,

Словно давали тень,

И непонятно откуда выдохнется

Это «Возьми, возьми…»

И задохнётся между закрытых стен.

* * *

Каждый город по-своему чувствует боль,

Потому что есть спины, но нет у него живота,

И вода

Протекает сквозь медные трубы тайком,

Словно дождь прошёл босиком.

В каждом городе окна — скорее слеза,

Чем глаза.

Поскорее слезай

С этой белой и мёртвой стены —

Провода перечеркнуты, то бишь совсем не видны,

И про воду не стоит читать по губам,

Пересохшим до трещин в земле.

В этом городе голодно, как за столом,

И бестрепетно — как на столе.

* * *

Дм. Воденникову

Колея облапила колесо,

Где-то В. потерял серебряное кольцо,

Мы взрослеем на сотню лиц,

А стареем все на одно лицо.

Время носит полупрозрачный плащ,

А потом скидает пожатьем плеч,

И, как дворник, всякий бумажный сор

Выметает прочь, —

Чтоб уже не склеивать лист к листу.

Где же Вы посеяли серебряное кольцо?

Там, наверное, вымахал золотой сорняк

И горит — не сгорит никак.

* * *

Правая и левая рука

При общении каким-то образом обходятся

Без знания языка.

Марлевая повязка врезается

Оттого, что она узка,

Так что пальцы тянутся

Ослабить в области узелка.

Плоть так плотно облепила кость,

Что та кажется почти небылицей,

Ей бы разбиться или забиться,

Да вот, ни того, ни этого не удалось.

Повсюду бороздки, трещинки какие-то, волоски,

Но ни грамма воздуха,

Ни даже маленького пузырька,

Так что непонятно, как же слышит моя рука

Голос моей руки.

И обе — каждая — кажутся посаженными на шарнир,

Как у гуттаперчевой куклы

Досоветских ещё времён;

Разминают друг друга и трут,

И — вроде бы держат мир,

И — умещаются в нём.

* * *

Я это всё всерьёз,

Я, это, вся всерьёз,

Как яблоко, продольное на срез,

Я говорю: «Пригнись»,

Я говорю про нас,

Какой прогресс.

 

Я это всё из жилок и костей

Свищу наверх,

Не разжимая век,

Как челюстей.

Я говорю: «Не шелести,

Дели на всех».

 

Я даже говорю: «Не шевелись».

Я это всё верну тебе с лихвой,

Я эта вся вернусь к тебе с листвой,

Бескровная, как лист,

Бескровая, как мост.

 

Я заболела там

И заболела сям.

Прикладывай меня к своим больным местам.

Все по местам.

 

Я это всё в себе,

Я, эта вся в себя

И ростом, и лицом.

Какая в нас воздушная сибирь

Щекочет кожу каждым остриём —

Как здание на слом,

Как пальцы на излом

Звенят и вырываются из лап.

 

Плати меня собой,

Клади меня с собой,

Как медвежонка с сорванной резьбой,

И как бы так, резвясь,

Теки, как сок из лип.

Когда Ты будешь слеп,

Я буду поводырь,

Я буду по воде.

 

Мы все всерьез.